О таком человеке мы бы хотели рассказать молодежи, что весьма важно в преддверии дня Победы.
О таких, как Дорджи Яковлевич Надиев, Михаил Львов сказал: ”Чтоб стать мужчиной, мало им родиться, как стать железом – мало быть рудой. Ты должен переплавиться, разбиться…” И, как известно, такие мужчины ”совершают несовершимые дела”.
За свои ратные и трудовые подвиги Дорджи Надиев награжден четырьмя орденами Отечественной войны I и II степеней, полководческим орденом Александра Невского, орденами Красной звезды, Ленина и Октябрьской революции, Почета и Трудового Красного знамени, 23 медалями, среди которых – ”За отвагу”, ”За трудовую доблесть”, медаль Жукова.
Предельная концентрация лучших качеств в одном человеке заставляют задуматься: кто он? Необыкновенная личность, складывающаяся из обыкновенных черт? Гигант, вырастающий из малых, так иногда пренебрегаемых нами дел? Или в самом деле человек-легенда?
…В 1941 году, закончив с отличием Приютненскую среднюю школу в Калмыкии и не успев даже получить аттестата зрелости, Надиев просится на фронт. Его направляют в Сумское артиллерийское училище. Принимает участие в боевых действиях на Юго-Западном фронте в отряде особого назначения. В апреле 42-го переведен на Западный фронт и в составе легендарной 330-й Краснознаменной стрелковой дивизии прошел всю войну, встретив Победу с союзными войсками на Эльбе.
На фронте был адъютантом командира полка, командовал взводом, батареей, дивизионом. Получил два ранения и тяжелую контузию.
Свой первый орден – Красной звезды - Дорджи Надиев получил за оборону города Кирова в Калужской области и станции Фаянсовая. За эти населенные пункты велись ожесточенные бои, они несколько раз переходили то в руки немцев, то в наши. Батарее Надиева, поддерживавшей огнем дивизион, было приказано уничтожить живую силу и технику противника. Около 200 фашистов и две огневые точки были ликвидированы.
О дивизии, с которой прошел дорогами войны, в своей книге ”Жизнь многоликая” Дорджи Надиев написал: ”После того, как была удержана оборона Тулы, освобождена большая часть Калужской области, мне пришлось воевать в составе 330-й Могилевской Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова стрелковой дивизии. Сформированная в основном из знаменитых туляков-оружейников, эта дивизия была одним из лучших стрелковых соединений армии. Никогда из этой дивизии я не уходил, даже будучи ранен и контужен”. Многие солдаты и офицеры этой дивизии, освобождавшие города и села России, Белоруссии, Украины, Польши, других стран, форсировавшие крупные реки Европы, штурмовавшие Берлин и обеспечившие выход на Эльбу, были награждены орденами и медалями, а восемь воинов удостоены звания Героя Советского Союза.
К этому высокому званию был представлен и Дорджи Надиев. Но по национальному признаку не получил его. Политрук завернул представление командира полка: дескать, Надиев – калмык. А калмыки (большей частью старики, женщины и дети; мужчины были на фронте) в декабре 1943 года по огульному обвинению в пособничестве фашистам были сосланы в Сибирь и на Крайний Север, Калмыцкая республика была ликвидирована…
О том, как искал свою мать после войны, Надиев пишет: ”Прежде чем увольняться из армии, я решил осуществить давнюю мечту - найти маму и младших брата и сестру. Я пытался искать их уже полгода, но успехов не было, да и времени было очень мало. Странно звучат слова, что трудно найти родных в своей стране, но такова наша печальная реальность. Я обращался в соответствующие органы, и - никаких результатов. Дело в том, что мама с двумя несовершеннолетними детьми была насильственно депортирована в Сибирь зимой 1943 года. И больше - никаких сведений. До меня дошли слухи, что жители нашего района переселены в Омскую область, но конкретными сведениями я не располагал.
Я выехал в Омск и прибыл в областную военную комендатуру. Для меня это было странно. Я знал, что такое комендатура только на фронте, когда мы с боями освобождали города и населенные пункты на фашистской территории и создавали военные комендатуры для наведения порядка и управления этими вражескими территориями силами солдат и офицеров.
Дежурный офицер, тщательно проверив мои документы, провел к коменданту. К большому удивлению, он принял меня приветливо. Выслушав мою просьбу, сказал зайти к нему через 2 часа. Они показались мне целым веком. Чтобы скоротать время, я пошел бродить по городу, в котором никогда не бывал. Невольно на ум приходили разные мысли.
Хожу и думаю: неужели моя добрая мама, пожилая, совершенно неграмотная женщина с двумя малолетними детьми представляет такую угрозу для моей великой страны, что ее так далеко запрятали и охраняют вооруженные солдаты и офицеры, как декабристов в царской России?! Кроме этого, я сильно волновался, что скажут через два часа, а вдруг здесь нет мамы.
Пришел ровно в назначенное время. Комендант вручил мне маленький бланк, на котором были написаны координаты мамы. Описывать свое состояние не буду, каждый поймет это. Во всяком случае, комендант понял, усадил меня в кресло, и произошла у нас с ним интересная беседа.
Он расспрашивал меня, где и как я воевал, на каком фронте, какие города освобождал и т.п. Потом сообщил, что он лично разговаривал с районным комендантом, который отозвался положительно о моей матери - как будто речь идет о ребенке, отдыхающем в пионерском лагере. Оказалось, мать находится в селе Первотаровка Исиль-Кульского района Омской области, в колхозе "Новая жизнь". Оригинальное название! Ничего не скажешь.
После длительной беседы я убедился, что комендант и его люди вовсе не виноваты в том, что сделано с моим народом. Они выполняют постановление, родившееся в результате политики, вырабатываемой в самых высоких кабинетах страны по указанию "отца всех народов".
Приехав в районный центр Исиль-Куль, я пошел на колхозный рынок. Оказалось, ни автобусы, ни грузовые автомобили в Первотаровку не ходят. Нашел одного человека из Первотаровки, который приехал на рынок и собирался возвращаться на своей телеге. Звали его Иваном Егоровичем. Он предупредил, что лошадь очень слабая, худая, может не довести нас. Я сказал, что буду идти пешком. Он согласился, и действительно почти всю дорогу, более 10 километров, мы шли рядом с телегой. Лишь приблизившись к деревне, мы, уставшие, сели на телегу.
Не доехав до деревни километра полтора, я увидел в метрах трехстах от дороги на большом вспаханном поле склонившуюся к земле фигуру. Я спросил Ивана Егоровича, что делает там одинокий человек. Присмотревшись, он сказал: "Да это же бабушка Булгун собирает остатки прозимовавшей картошки. Она часто это делает, так как ей нечем кормить двоих детей. Она хороший и добрый человек, ее знает вся деревня". Вдруг этот человек посмотрел в нашу сторону и побежал к нам. "Побежал" - хорошо сказано, женщина пыталась бежать, но тут же упала, встала и вновь пыталась бежать. Я соскочил с телеги и побежал навстречу. А когда приблизился, понял, что это моя мама. В оборванном суконном пальто, из-под которого видны полы длинного ветхого платья, в рваных полуботинках, у которых отошла подошва, она бежала навстречу.
Оказалось, на расстоянии 300 метров, при плохом зрении, она сердцем поняла, что это я. Она ведь ничего не знала о моем приезде, и я не знал о ее местопребывании, чтобы сообщить. Более четырех лет мать не имела никаких известий обо мне. Получилось так, что я бился с заклятым врагом - фашистом, преследуя и гоня его на запад, подальше от моей Родины - России, а моя старая безграмотная мать с двумя несовершеннолетними детьми в худом товарном вагоне в трескучий мороз изгонялась в противоположную от меня сторону - на восток, вглубь Сибири под строгой охраной вооруженных солдат и офицеров.
После долгих объятий, едва смахнув слезы, мать вытащила из внутреннего кармашка какой-то сверток и сказала: "Вот, сынок, тебе мой подарок, который я пронесла все эти годы на своей груди". Это был мой золотой аттестат об окончании Приютненской средней школы №1, который дает право поступления в высшее учебное заведение без вступительных экзаменов. Такого сюрприза я никак не мог ожидать.
Придя в себя, она рассказала историю этого подарка. Когда выселяли, не разрешили взять с собой даже семейные фотографии, письма и т.п.; солдаты позарились на обручальное кольцо, даже на восточные четки и другие личные вещи, которые находились в маленьком сундучке.
Я помню этот сундучок. В детстве мама рассказывала, что в этом деревянном сундучке возила меня в грудном возрасте, открыв крышку, когда мы кочевали по степи. Больше всего переживала она по потерянному сундучку, считая это плохим предзнаменованием - не случится ли со мной что-нибудь на фронте.
Перед посадкой в ”Студебекер” мать в сутолоке успела украдкой разбить стекло в висящей на стенке рамке с фотографиями и моим аттестатом. Выхватив аттестат, положила его в карман платья.
Потом везли их, как и всех калмыков, в холодном товарном вагоне. Единственным "комфортом" было то, что им на подстилку дали солому. Возможно, такая щедрость была предусмотрена решением Политбюро. Еды не было, видимо, думали, что будут питаться соломой. Даже в таких условиях мать спешно из холста сшила кармашек для аттестата и прикрепила на груди с внутренней стороны платья. О, наивная благовоспитанная женщина! Мама думала, что мужчины постесняются обыскивать в этом месте. По вагонам проносились разговоры, что в степи в безлюдном месте останавливали поезд и производили какие-то проверки. Мать была свидетелем, как мертвых выбрасывали прямо в снег.
Рассказывать дальше, как проходило "путешествие" суровой зимней порой в дальнюю Сибирь в товарняке, даже у меня, теперь уже старого, битого и видавшего виды фронтового волка, не хватает сил…”
31 мая 1945 года приказом командующего войсками 49-й армии Дорджи Надиев награжден Орденом Александра Невского – ”за умелое и эффективное управление огнем дивизиона при форсировании реки Одер и расширение плацдарма на ее западном берегу, обеспечение выхода пехоты к реке Эльба, проявленные при этом личное мужество и отвагу, воодушевление солдат и офицеров своим примером на уничтожение упорно сопротивляющегося противника, в результате чего враг понес большие потери в живой силе и технике, а наша пехота успешно продвинулась в направлении на Берлин” (из наградного листа).
После войны Дорджи Надиев служил в 1-м Гвардейском стрелковом корпусе Московского военного округа в должности первого помощника начальника штаба полка. В мае 1948 года демобилизован в звании майора.
Позже Дорджи Яковлевич закончил несколько вузов. 42 года работал в Министерстве заготовок (позднее – хлебопродуктов) СССР, 22 из них – начальником управлении министерства.
В конце 1994 года в возрасте 72 лет он ушел на заслуженный отдых. Но, как и прежде, Дорджи Яковлевич полон забот, помогает молодежи и всем, кто нуждается в помощи. Почти всю жизнь ветеран увлечен восточной медициной, имеет уникальную литературу по традиционной и тибетской медицине. Все ветераны Бауманского района Москвы считают его народным целителем и с нетерпением ждут его лекций по здоровому образу жизни, сохранению долголетия.
Член Совета Клуба кавалеров ордена Александра Невского, ученый секретарь Военно-научного общества, Дорджи Надиев читает лекции по истории Великой отечественной войны, ведет большую работу по патриотическому воспитанию молодежи в школах, колледжах, университетах, академиях. Он частый и желанный гость у курсантов Суворовского военного училища.
Кстати, на встречах московские школьники и студенты, видя азиатскую внешность Надиева, интересуются его национальностью, его корнями. Поэтому Дорджи Яковлевич дает молодежи и этнографические сведения и знания, что тоже вызывает большой интерес молодежи. А так и должно быть! – молодежь должна приобщаться к другим культурам, через уважение к чужой культуре воспитывается уважение к собственной. И – наоборот.
Вот такой он, Дорджи Надиев, дорогой для Калмыкии человек, которую он покинул в июне 41-го и 60 лет живущий в Москве. Его именем в Калмыкии названы школа и улицы, ему присвоено звание ”Почетный гражданин Калмыкии”.
Герман Борликов,
ректор Калмыцкого госуниверситета, профессор,
Райма Саряева,
редактор газеты ”Калмыцкий университет”.
« return.